Введение в стиховедение. 2

Игорь Карин

Строфа

Строфа — это повторяющаяся часть строк стихотворения, отличающаяся одной и той же архитектоникой, структурой рифм. К примеру, строфа «Онегина» — это всегда структура из 14 строк. Строки в строфах принято обозначать латинскими буквами. Так, онегинская строфа записывается следующим образом: abab-ccdd-effe-gg, или по-русски: абаб-ввгг-деед-жж. Здесь одинаковые буквы означают рифмовки. Абаб — это перекрестная рифмовка, ввгг— это парная рифмовка, деед —опоясывающая рифмовка. Вот Пушкин и придумал такую строфу, которой до него не было ни у кого, и неуклонно следовал во всех восьми главах своего романа этому канону.

Повторю: строфа может быть парной (примеры есть выше, в сонете). Но строфа может со-стоять из трех строк. И тут, как говорится, «возможны варианты». Классический образец трехстиший — терцины Данте («Божественная комедия»). По сути дела, это три рифмы в трех строках, но в разбивку. Вот как начинается Дантова «Комедия»:

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

Каков он был, о, как произнесу,

Тот дикий лес, дремучий и грозящий,

Чей давний ужас в памяти несу!

Так горек он, что смерть едва ль не слаще.

Но благо в нем обретши навсегда,

Скажу про всё, что видел в этой чаще…

Легко убедиться в том, что рифмы здесь идут по принципу: aba – bcb – cdc. Легко убедиться также и в том, насколько трудно такое сочинительство, тем более на добрые полторы тысячи страниц, — и только терцинами!

У вашего покорного слуги есть нечто состоящее тоже из трех строк, но по-другому (правда, опытов таких мало):

Ни родины, ни класса, ни семьи,

А ведь уже готова дни мои

Остановить небесная ГАИ.

Семья распалась, как пучок травы,

Рабочий класс давно уже «увы!»,

А родина — без ног и головы …

Стихи писаны в мрачное время правления царя Бориса II (так называл себя в узком кругу больной тогда Борис Ельцин).

Строфа из 4-х строк, но с двумя парами рифм называется иначе катрен. Начало «Онегина» — как раз катрен, когда рифмуются 1-я и 3-я, 2-я и 4-я строки (абаб). Но у автора есть право рифмовать и опоясывая: абба. Допустимо, конечно, объединить все строки строфы одной рифмой (Карин. «Выбор»: «Героине»):

Не первый год уже тебя я знаю

И помню, как явилась ты с Алтая,

Девичьими красотами блистая,

А вкруг тебя парней роилась стая…

Строфа соответственно может состоять и из пяти стихов:

Сытый поэт — ленив:

Стимулов нет.

В том, что молчу все дни,

Ты не меня вини:

Сыт твой поэт!

Счастьем семейным сыт,

Гладит живот.

Жирный медовый быт

Сердце прикрыл, как щит,

Вот уже год…

Структура довольно типичная: абааб.

Примером строфы из 6-ти стихов может быть следующее:

Пока в тебе поэзия жива

И просятся на белые страницы

Какие-то неясные слова,

Неведомые образы и лица.

Не забывай: душа всегда права,

Когда вот так торопится излиться.

Здесь структура тоже типичная: абабаб.

Такая строфа может быть и разорванной на две части:

… И письма … письма — в школьную тетрадь!

В них буду лицемерно веселиться,

Остроты для тебя изобретать,

Чуть не роняя слезы на страницы …

Тоскливых дней такая вереница,

Что года мало, что бы их вобрать.

Это окончание сонета (о которых речь впереди): аба бба. Но часто в эпиграммах и сатирических стихах бывает так (из книги «Русская эпиграмма», с. 249):

Для новой рифмы

Готовы тиф мы

В стихах воспеть.

И с ним возиться,

И заразиться,

И умереть.

Почему-то в настоящее время так рифмуют редко, а построено это так: ааб ввб.

Строфа из семи стихов (аабвввб), личное изобретение Лермонтова, — это всем известное «Бородино». Классическая строфа из восьми стихов, расположенных в порядке abababcc — октава (так писали старые итальянские поэты, потом — Байрон и наш Пушкин). «Домик в Коломне» Пушкина начинается так:

Четырестопный ямб мне надоел:

Им пишет всякий. Мальчикам в забаву

Пора б его оставить. Я хотел

Давным-давно приняться за октаву.

А в самом деле: я бы совладел

С тройным созвучием. Пущусь на славу!

Ведь рифмы запросто со мной живут;

Две придут сами, третью приведут.

(Примечание: в слове «придут» ударение — на первом слоге.)

Байрон свою поэму «Паломничество Чайльд-Гарольда» написал в девятистрочных строфах — аbabbcbcc:

Но часто в блеске, в шуме людных зал

Лицо Гарольда муку выражало.

Отвергнутую страсть он вспоминал

Или чувствовал вражды смертельной жало —

Ничье живое сердце не узнало.

Ни с кем не вел он дружеских бесед,

Когда смятенье душу омрачало,

В часы раздумий, в дни сердечных бед

Презреньем он встречал сочувственный совет.

Все это необязательно знать или учить наизусть, но учиться мастерству нужно у старых великих мастеров. Четко выдержанные строфы дисциплинируют поэта, как бы заставляют его быть сверхызобретательным.

Из своего личного опыта доложу, что со временем я отказался от строгих строф и стал соединять стихи совершенно свободно. Так, в последнем томе сочинений, в романе «Выбор», автор, «говорящий» 4-стопным ямбом, поясняет своему обеседнику, говорящему ямбом 5-стопным:

Герой-то наш избрал хорей —

Скажу для тех, кто, как Евгений,

В тоску впадёт от их сравнений

И прекратит читать, скорей,

Чем … Впрочем, русский книгочей

Не терпит пыток для очей

И всё по той же русской лени

Не ставит в книге «нота бене»,

Коль не поймет чего-то в ней.

Любой читатель наших дней

Любого автора умней.

Любой поэт ему не смей

Темнить своих стихотворений.

Стихи должны быть, как ручей —

Реки глубокой горячей

И быть от силы по колени,

Звучать для этих поколений,

А не для "будущих гостей".

Здесь строфа состоит из 18 стихов, которые несут всего две рифмы: аббааабб и т.д. Строфа не разбита на части именно потому, что связана одной парой рифм.

Еще раз скажу: Дерзайте, творите, пробуйте! И получайте от этого наслаждение, и давайте другим насладиться плодами вашего вдохновения!

Музыка стиха

Идя дальше, подчеркну, что стихи обязаны быть мелодичными, напевными. Недаром многие поэты читают свои стихи нараспев (если кто слышал, то Бэла Ахмадулина именно почти пела свои произведения). Музыку образуют всевозможные сочетания описанных выше размеров. Музыкальности строк надо учиться у Пастернака, Высоцкого (там, где он не балагурит, а именно в балладах и минорных песнях, особенно в записях, обработанных во Франции), Александра Дольского, Булата Окуджавы, на лучших поэмах Евтушенко и т.д. Музыка — это и гибкая архитектура стоп и строф. Вот, например, интонационное и ритмическое богатство стихотворения Лермонтова:

Не смейся над моей пророческой тоскою;

Я знал: удар судьбы меня не обойдет;

Я знал, что голова, любимая тобою,

С твоей груди на плаху перейдет;

Я говорил тебе: ни счастия, ни славы

Мне в мире не найти: настанет час кровавый,

И я паду, и хитрая вражда

С улыбкой очернит мой недоцветший гений;

И я погибну без следа

Моих надежд, моих мучений …

В этом стихотворении сам автор расставил отступы, подчеркивая романсовую напевность строк. А вот музыка его же стихотворения «Сон»:

В полдневный жар в долине Дагестана

С свинцом в груди лежал недвижим я;

Глубокая еще дымилась рана,

По капле кровь точилася моя.

Лежал один я на песке долины;

Уступы скал теснилися кругом,

И солнце жгло их желтые вершины

И жгло меня – но спал я мертвым сном.

И снился мне сияющий огнями

Вечерний пир в родимой стороне.

Меж юных жен, увенчанных цветами,

Шел разговор веселый обо мне…

Здесь ритмическая магия (основа всякой музыки) заключена в поэтических паузах: каждая строка как бы состоит из двух полустрок, разбитых по строгой метрической мере. Действительно:

В полдневный жар (4 слога) … в долине Дагестана (7 слогов)

С свинцом в груди (4 слога) … лежал недвижим я (6 слогов);

Глубокая (4 слога) … еще дымилась рана (7 слогов)

По капле кровь (4 слога) … точилася моя (6 слогов).

Лежал один (4 слога) … я на песке долины (7 слогов)

Уступы скал (4 слога) … теснилися кругом (6 слогов)

И солнце жгло (4 слога) … их желтые вершины (7 слогов)

И жгло меня ( 4 слога) … но спал я мертвым сном (6 слогов).

Итак, в цифрах: 4—7, 4 — 6, // 4 — 7, 4—6; // 4—7, 4—6, // 4—7, 4—6.

Речь не идет, понятно, о смысловом богатстве этих строк, о мистической силе которых уже написано немало, — пока это не наша задача.

О музыке стихов Пушкина написаны сотни работ литературоведов, но сейчас нам будет кстати книга очень известного знатока русской литературы В.В. Кожинова, тонко и глубоко чувствующего силу классической поэзии. Книга эта называется «Как пишут стихи», и вышла она в 1970 году в Москве. У книги есть и подзаголовок: «О законах поэтического творчества». Так вот, разбирая гениальное стихотворение Пушкина «Я вас любил…», Кожинов тоже говорит о четкости пятистопного ямба, но и о паузах, которые в литературоведении называются «цезура» (ударение в этом слове — на втором слоге). Далее я цитирую (с. 26):

«Прочитаем стихотворение, отмечая для себя ударные слоги и цезуры:

Я вас любил: / любовь еще, быть может,

В душе моей / угасла не совсем;

Но пусть она / вас больше не тревожит;

Я не хочу / печалить вас ничем.

Я вас любил / безмолвно, безнадежно,

То робостью, / то ревностью томим;

Я вас любил / так пламенно, так нежно,

Как дай вам бог / любимой быть другим.

Итак, стихи Пушкина предельно стройны и организованны с ритмической точки зрения. Конечно, само по себе это еще не является свидетельством искусности поэта. Чудо искусности обнаруживается в том, что при всей стихотворной упорядоченности и организации речь поэта совершенно естественна».

Если мы посчитаем слоги до цезуры и после нее, то и здесь получим: 4—7, 4—6, / 4—7, 4—6/ 4—7, 4—6, / 4—7, 4—6. Что же у нас вышло? Два совершенно различных стихотворения, написанные в разное время и разными поэтами, имеют одну и ту же ритмически-музыкальную структуру. Лермонтов как бы «списал» у Пушкина. С точки зрения ударности пушкинская строфа выглядит как 2, 4, 6, 8, 10 (первый стих); 2, 4, 6, —, 10 (второй стих) и т.д. — пятистопный ямб, а лермонтовская — как 2, 4, 6, —,10 (первый стих); 2, 4, 6, 8, 10 (второй стих) и т. д. — тот же ямб.

В.В. Кожинов цитирует письмо Пушкина, в котором поэт говорит: «я думал стихами».

«Думать и говорить как бы прямо и непосредственно стихами — это и есть высшая ис-кусность поэта. Если пристально вглядеться, вчувствоваться в это размеренное движение:

Я вас любил: любовь еще быть может …

в конце концов рождается впечатление настоящего волшебства: русская речь как бы сама, естественно, непроизвольно, без усилий вылилась в строгую и музыкальную ритмическую форму! Но на самом деле это совершило несравненное искусство Пушкина» (Там же, с. 27).

Естественно, ни Пушкин, ни Лермонтов не считали слогов и ударений, потому что эти гении великолепно чувствовали музыкальность стихов и без таких подсчетов. Но осознавать, как это построено, нам совершенно необходимо, если мы хотим научиться понимать стихи, а потом и писать их.

(НА этом моя "книга" обрывается.. Очень буду благодарен тем, кто это вдумчиво прочтет, а новичкам в поэзии да послужит это руководством... Карин)

Свидетельство о публикации №112071905885